Некоторые выдержки из критических статей о выступлениях ансамбля камерной музыки Леонида Лундстрема.
«….Трио Леонида Лундстрема звучит так объемно и богато, как будто на сцене находится полный симфонический оркестр. Его безупречная скрипка добирается до самых глубин по силе своего воздействия на слушателя. Что значит «безупречная», коротко поясню, это не идеально сыгранный текст и трактовка образа в привычно - классическом представлении, нет, говоря об игре Л. Лундстрема, я имею в виду только высшие категории - его скрипка безупречна тем, что она ни на секунду не становится обыкновенной, моцартовское начало у него все время в сфере настоящих человеческих чувств, естественно-глубоких и выразительных, вне любой демонстрации легкости и мастерства… это просто то нежность глубокая, простая искренность, то милое « хулиганство» (граничащее с гениальностью). И все это исходит от уверенности внутренней, что именно так и надо играть… очарование от музыки трио Лундстрема всегда сложное, как сложным бывает смешное, сплетенное с трагическим и оттого особенно сильным…» «…Невольно думается, что это – разговор, красивый, важный - о жизни, о мире, о чувствах и мыслях, такой важный, что нет слов, а есть только глубоко проникающее ощущение, что музыканты и слушатели ГОВОРИЛИ о том, о чем сказать словами невозможно… и Моцарт этот язык нашел, устроил и все восполнилось недостающее, отсутствующее и потерянное…»
(об исполнении Мотета В.А. Моцарта)
«… Ансамбль звучит, удерживая образ постоянно, не перескакивая с высокого искусства на музицирование (как это часто бывает у многих музыкантов, когда создавшийся образ небрежно и неизбежно разрушают, не замечая того). И как приятно находиться в мире шубертовских грез, где никто не толкнет тебя локтем и ты не окажешься посреди будней… Редкое пиршество Души в наше полуголодное время Ремесла и Бизнеса. Хочется сказать, что ансамбль звучал как никогда прекрасно, что ансамбль вообще – это горстка друзей-единомышленников, и что Шуберт доказал, что такая «горстка» не меньше оркестра. Я думал, что знаю октет Шуберта, но в трактовке Л. Лундстрема как будто распахнулись окна в доме и оказалось, что октет не октет просто, и не просто шедевр Шуберта, а ЯРКИЙ ШЕДЕВР, и это увидел и показал со своим ансамблем Леонид Лундстрем, сделав всех присутствующих Ротшильдами духа».
(о новом прочтении Октета Шуберта 4 мая 2000 года)
«…С большим любопытством я принялся слушать музыку Сальери.Это произведение было своеобразным вступлением к музыкальному вечеру и настраивало, располагало к предстоящему эстетическому пиршеству… Образ Сальери вырисовывался достойный: умного, живого, чувствительного, изобретательного, поэтичного человека и Мастера… и фраза Моцарта пушкинского, та, где «за двух гениев поднимем бокал», вспомнилась совсем с другим оттенком,- и я еще больше поверил в искренность Моцарта. Запоминаются навсегда ноты, произнесенные первой скрипкой: легкость, отступив, обнажила музыкальный текст, требующий работы ума и сердца - приглашение к серьезному размышлению и глубокому чувствованию…»
«..Его игра ЖИВАЯ, она подвластна искренней музыкальной мысли и чувству, образующим единый сплав или единое поле… вспоминаю, что, в свое время, игра Пабло Казальса осуждалась некоторыми за своеобразные «шероховатости» смычка… у Л. Лундстрема есть эти «брызги» тоже, как следы темперамента, опережающего события (в живописи это бы сравнили с небрежным мазком). Такова сила вхождения в музыкальный образ и сколько в этом убедительности! Л.Лундстрему слушатель верит, он скорее не поверит ровно говорящему и сладкоречивому имитатору чувств, т. к сама имитация быстро позволяет распознать подделку (к примеру, если подделка банкноты вызывает возмущение меркантильного плана, то в области чувств это вызывает глубокое сердечное отторжение, граничащее с отвращением). И потому так драгоценны все шорохи и «брызги» П. Казальса на виолончели и Л. Лундстрема на скрипке, что все подлинное и высшее не укладывается в термины и понимание академических принципов музицирования. Так же, как вообще уныло отсутствие индивидуального языка повествования (потому что оно приводит к отсутствию уникального содержания) и уныло отсутствие уникальности исполнительского искусства (потому что оно ведет к отсутствию открытий в сфере исполнительства)».
«..После каждой заканчивающейся части исполняемого трио Л.Лундстрема произведения, будь то Бетховен или Шуберт, несколько мгновений трудно было вдохнуть от волнения, поскольку каждый музыкант в ансамбле, находящийся в этой ткани музыкального повествования, так на месте и естествен, что дивишься - то подлинно возвышенное, что перед ними открылось, захватило их и повело за собой, они уже там, не с нами, но мы идем за ними, столько, сколько можем из наших возможностей духовных и душевных - и благодарны им за это от всей души!»